Центральная часть России сейчас сомкнута несколькими туристическими кольцами — Золотым, Серебряным и так называемым Пушкинским кольцом Верхневолжья. Проторенные дорожки для желающих ознакомиться с древними русскими городами с относительным комфортом — изобретение советского времени. 200 лет назад отправиться в путь по Ярославской или Тверской губернии с целью осмотра достопримечательностей и знакомства с бытом и нравами населения было занятием непопулярным, и только начиная с Радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву» стали появляться дворянские путевые заметки, по большей части все о том же тракте между двумя столицами, а также о древних русских городах — Ярославле, Костроме, Владимире.
Достопримечательности и дорожные впечатления
В первой трети XIX века путеводителей в современном нам понимании не было — информацию собирали из различных исторических сочинений, географических описаний и узнавали об особенностях той или иной местности уже в пути, если повезет найти знающего человека. Существовали дорожные книги с описанием почтовых дорог и расстояний с верстами между городами, к которым прилагались блестяще выполненные атласы и карты. Однако столь дорогостоящие издания могли позволить себе далеко не все отправляющиеся в путь.
Отсутствие грамотных путеводителей приводило к тому, что путешественники действовали наобум. Историк и публицист Михаил Петрович Погодин, проезжая Весьегонский уезд Тверской губернии, решил посетить место сражения русских с татарами на реке Сить и оказался в замешательстве, обнаружив, что никто не знает, где река такая расположена. И хотя позже оказалось, что виной недоразумению послужили устаревшие "географии" и Сить к Весьегонску отношения не имеет, осадок, как говорится, остался: «Сделаю следующее общее замечание для русских путешественников: если кому-нибудь понадобится узнать в каком-нибудь городе о торговле, о духовных делах, о промыслах жителей, об исторических достопамятностях, о дорогах, то должен прежде всего справиться, кто в городе умный человек, и этот умный человек объяснит ему уже все что угодно, <…> будет ли он протопоп, или голова, или учитель, или чиновник».
Кроме сведений исторического и географического характера авторы записок приводили порой факты, смутившие бы иного читателя, как, например, молодой Александр Христофорович Бенкендорф: «Мы остановились в Тихвине, маленьком городке, очень богатом, очень оборотистом и особенно известном как место паломничества к иконе Божией Матери, находящейся в здешнем монастыре. Самые хорошенькие женщины Петербурга едут искать здесь отпущения грехов за свои любовные ошибки, оплакивать потерю своих любовников, скрываться здесь с ними от назойливости супругов и света. <...> Ребенок, которого не осмелились бы родить в столице, появляется на свет здесь, и, таким образом, это место и вправду часто служит местом, где освобождаются от тяжкого и не только духовного бремени».
Никто из путешествовавших по центральным губерниям не обошел вниманием женские наряды, различавшиеся от города к городу, а мужчины обязательно отмечали, хороши ли собой местные дамы. «Должна заметить, что по всей дороге в Тверской и Новгородской губерниях одежда крестьян мне очень понравилась», — писала мать Льва Николаевича Толстого, в девичестве Мария Волконская. Новоторжские девушки отличались богато убранными кокошниками и шелковыми сарафанами, не меняющимися в крое столетиями. Сенатору Петру Сумарокову особенно приглянулись ярославки: «Они роста довольно высокого, лицом очень чисты, приятны, сложения крепкого, одарены умом, приветливы, услужливы, способны ко всяким должностям».
Без бумажки ты букашка
Забыть паспорт перед самолетом или поездом — кошмар любого отправляющегося сегодня в путь. 200 лет назад такой же неприятностью была забытая дома подорожная.
Желавший ехать на почтовых должен был получить подорожную. Без нее нельзя было выехать за черту города, за заставу. Проезжающие у застав записывались караульными офицерами в особые списки: только после проверки подорожной поднимался шлагбаум, и путник мог выехать из города. В ней обозначались: маршрут, должность и фамилия ехавшего, по казенной или по своей надобности он едет, какие лошади следовало ему дать (почтовые или курьерские, следовавшие без задержек на промежуточных станциях) и какое количество. За почтовых взимались прогонные деньги, установленная плата за каждую лошадь и версту в зависимости от трактов. Число лошадей, отпускавшихся проезжающим соответственно их чину и званию, было строго регламентировано. Так, например, особы 1-го класса получали 20 лошадей, а титулярный советник мог претендовать только на три. Путник, едущий без подорожной, вынужден был самостоятельно нанимать ямщиков и платить им из своего кармана, причем гораздо дороже, чем за казенные прогоны.
Кто такой станционный смотритель, можно и не объяснять — образ бесправного скромного чиновника знаком по одноименной пушкинской повести: «Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда». Тяжелая служба, сопряженная с бесчисленными заботами, общением с раздраженными путниками, ветхое дорожное хозяйство и крайне скромное жалование вынуждали смотрителей непрозрачно намекать путникам на взятку.
Часто описывается в путевых дневниках такая ситуация: путешественник прибывает на станцию и требует лошадей, однако получает от смотрителя ответ, мол, нет лошадей, хотя инспекция конюшни говорит об обратном. В таком случае, чтобы быстро решить дело, необходимо было приплатить. Ударившему смотрителя грозило денежное наказание. Английский офицер Джеймс Александер пишет: «Мой знакомый ударил смотрителя, поскольку тот отрицал, что у него есть лошади, хотя конюшня была полна; приятелю пришлось заплатить штраф в 500 руб.».
Преподаватель истории, статский советник Гавриил Гераков описал в своих путевых записках еще одну обычную неприятность на дорогах — крушение экипажа: «Лошади мчали, коляска катилась быстро, пыль носилась за нами, ямщик, хотя и молодец, оплошал, наехал на перилы, коляска на боку, тащится... миг, все полетели, охают — вскочили; я будто пробудился от объявшей меня думы; товарищ мой ушибся до крови выше виска».
Индустрия гостеприимства
Со времен Петра I государство получало деньги от владельцев постоялых заведений, которые сначала именовались постоялыми дворами, затем трактирами и только с начала XIX века стали гостиницами. Хозяева этих мест должны были платить акциз. В царствование Александра I происходит социальная дифференциация гостеприимных заведений: гостиницы располагались в центре города, ими владели купцы 1-й и 2-й гильдии: «Путешествующий с достатком или с разборчивостью почти на каждой станции от Москвы до Петербурга находит исправную гостиницу». Трактиры содержали купцы победнее, находились они на улицах более скромных. На окраинах принимали небогатых гостей постоялые дворы. Также переночевать можно было на почтовой станции. Она могла представлять собой простую избу, и ночевка в ней была далека от комфортной. Немецкий художник Эуген Хесс так описывает ночь на станции близ Себежа: «Я закутался в свою шинель и устроился на широком деревянном канапе, чтобы поспать. В комнате с низким потолком из-за жары трудно было дышать, но снять шинель было совершенно невозможно, потому что только ею можно было хоть как-то защититься от мириад мух и комаров. От других маленьких чудовищ не спасало ничто. <...> В соседней комнате проснулся маленький ребенок, хныканье и скулеж которого, сопровождаемые унылыми причитаниями няньки, не прекращались почти весь остаток ночи».
Бывали исключения. Известный своими нелестными описаниями Российской империи маркиз де Кюстин на пути из Петербурга в Москву посетил почтовую станцию, отличавшуюся небывалым комфортом: «Это в одно и то же время и почтовая станция, и гостиница, похожая на дачу богатого частного лица. Потолок и стены расписаны в итальянском стиле, нижний этаж состоит из нескольких просторных зал и напоминает французский провинциальный ресторан».
Классические почтовые станции, построенные по типовому проекту николаевского времени, представляли собой небольшое здание, выкрашенное в желтый и белый цвет, с классическими колоннами и стрельчатыми, готическими окнами. Саркастичный де Кюстин по этому поводу написал: «Классическая колонна — клеймо, отличающее в России все общественные здания».
Были гостиницы поистине культовые для проезжающих из Петербурга в Москву и обратно. Знамениты они были прежде всего своими ресторациями.
Гастрономия и покупки
На досуге отобедай
У Пожарского в Торжке,
Жареных котлет отведай
И отправься налегке.
(А.С. Пушкин)
Хотя в начале XIX века такого понятия, как гастрономический туризм, не было, однако опытные путешественники знали, в какой гостинице в каком городе можно недурно пообедать. Главной славой гостиницы Дмитрия Пожарского в Торжке были знаменитые пожарские котлеты. Вот, к примеру, отзыв о них одной из путешественниц: «Мы все нашли, что они достойно пользуются славою: вкус их прекрасный. Они делаются из самых вкусных куриц…» Дочь Пожарского Дарья Евдокимовна, унаследовавшая дело, запомнилась гостям своим уникальным кулинарным мастерством: «Видевши однажды, как повар императора Александра готовил царский обед, она выучилась поваренному искусству в несколько часов и потчивает приезжающих вкусным обедом».
У Гальяни, иль Кальони,
Закажи себе в Твери
С пармезаном макарони
Да яишницу свари.
(А.С. Пушкин)
В этих строчках речь идет о знаменитой в первой трети XIX века тверской гостинице итальянца П.Д. Гальяни, который «с усердием, с такою заботливостью много лет встречал и провожал гостей и пассажиров». Однако в путеводителе 1839 года Дмитриев пишет, что дилижансы теперь останавливаются у новой гостиницы «Милан», которая, конечно, уже совсем не то, что было у Гальони: «Ежели и мрамор, и металл сокрушаются временем, то можно ли ожидать долговечия от гостиницы».
Согласно «Путеводителю от Москвы до Санкт-Петербурга и обратно» в Твери также обязательно нужно было купить на базаре вкусные жемки (вид пряников) или «белые как снег, крупичатые на меду с разными пряными корениями пряники разного вида и формы: коврижки, рыжики, стерлядки, гербовые». Проезжая мимо Валдая, нельзя было пренебречь местным лакомством — валдайскими баранками.
Княжна Мария Волконская во время поездки из Москвы в Петербург отмечала дороговизну обеда и покупок в провинциальном городе: «В Торжке сделали легкий обед, который нам стоил 4 рубли 30 копеек, что покажет здешнюю дороговизну; мы зашли здесь в кожевенную лавку, где было много товаров, но все очень дорого; батюшка купил для меня сафиянную сумочку и сафияну на две пары башмаков».
Уездный город Торжок славился так называемым новоторжским шитьем — золотом, серебром и шелками по сафьяну и бархату, поэтому для путешествующих дам был весьма соблазнительным местом. Именно этому промыслу город был обязан своим благосостоянием. О том, как шла торговля сафьянными изделиями, рассказывает в своих записках немецкий путешественник И. фон Штернберг, останавливавшийся в Торжке летом 1808 или 1809 года: «Полдюжины купцов, поставивших свои лавки рядом с почтовой станцией и, чтобы мимо них не смог пройти ни один приезжий, не закрывающие их даже на ночь, осаждали нас прямо при выходе из экипажа, наперебой расхваливая свой товар; полные коробы его приносили нам прямо в дом. Среди изделий — главным образом сапоги, туфли и тапочки красного, зеленого и желтого сафьяна с золотой и серебряной отделкой; из того же материала большие и малые бювары, кисеты и ридикюли, а также подушки, матрацы, дорожные сумки и т. д. Все это хорошо сделано и выглядит очень привлекательно, однако цены отнюдь не малые; по большей части изготовленные здесь товары, привезенные в Москву, там продаются по более низкой цене».
Давая описания Твери, И. Дмитриев упоминает о забавной особенности местной торговой жизни — ночной торговле чулками: «Часу с первого ночи женщины обществами до 10 и более, также и поодиночке, под покровительством мужей или родственников выносят на рынок свои рукоделья и подобные изделья на продажу купцам. Торг этот бывает зимою и продолжается обыкновенно с полуночи до заутрени».
Для жителей обеих столиц путешествие по соседним губерниям становилось или упражнением в остроумии при описании убогих провинциальных гостиниц или городов, или же, наоборот, возможностью увидеть страну своими глазами и подивиться разнообразию местных обычаев и характеров.
